На одной из площадей собралась небольшая толпа возбужденных людей. Высокий мужчина средних лет, с рупором в руках, пытаясь перекричать спорящих, время от времени произносил один и тот же заученный текст:
- Товарищи, мы считаем, что украинская нация исторически сформировалась как нация европейской культуры. И величайшая ее трагедия заключается в том, что народ попал в сферу влияния Российской империи…
Алеша медленно шел по тротуару. Каждое слово, вырывавшееся из рупора и гремевшее над площадью, тупой болью отзывалось в сердце.
- Алеша! - Анастасия легонько коснулась его плеча и вопросительно кивнула в сторону пробегавшего трамвая. – Почему он такой звездно-полосатый? И что такое «сти-мо-рол»?...
Рупор хрипел: «Что же касается русской культуры, то мы уверены в необходимости как можно быстрее порвать с ней, ибо она внедряет в наше сознание анти-европейский стиль поведения и чуждую нам мораль…»
Анастасия изумленно воскликнула: «Что он говорит?! Какая путаница у них в головах! И какая ненависть ко всему русскому! Но почему?! Разве Киев – не мать всех городов русских?! Я не понимаю, Алеша…Помнишь, Папа был в Киево-Печерской Лавре и так интересно рассказывал нам о том, как осматривал самую древнюю Церковь Спаса на Бересте. Разве можно забыть народу свой дух, Алеша? Ведь Ильин, знаешь, писал, что…
Алексий, внимательно посмотрев на сестру, задумчиво сказал:
- Эти люди, наверное, не читали Ильина. Или читали, да все забыли… Помнишь, я как-то рассказывал тебе о своем сне? Холодное, снежное, абсолютно голое пространство, а в центре его – К Р Е С Т с вершиной до самого неба. Крест стоит на Русском Ратном поле… Тысячи крестов… На них распята Русь… Понимаешь, душа народа пленена, подавлена…Безкрылый, безгласный, безбожный дух оледенил сердца…Нет в них пасхального огонька! Народ заблудился…Обманут…Святыни его под спудом… Ты слышишь, как голо кругом и пусто? Помнишь, как плакала Мама? Как скорбела она о русском народе – доверчивом, как дитя?!...
- Как страшно, Алешенька! Мне все время хочется спросить у прохожих: «Где мы? В какой стране?»…Потому что ничего русского не осталось – того, чем Русь всегда была жива, о чем нам так часто читала Мамочка…И только Храмы еще стоят, далекие и чуждые этой жизни, но такие родные, русские…Как та церквушечка, в которой мы сегодня молились –она, наверное, еще в наше Царское время была…Душа ее жива и все помнит…Но чтобы снова стать русскими, народу нужно прозреть от слепоты…
Крестным знамением Алексий издали осенил кричавшую толпу. И вдруг, по Милости Божией, произошло чудо…Злобные голоса и шум неожиданно стихли, и Дети увидели высоко-высоко в небе, над площадью, медленно идущее босое Дитя в длинной рубашечке… Маленькую девочку, ступающую как бы по полю, по росистой голубоватой траве…
Рубашечка была в крови и на траве оставляла следы. В ручках своих дитя крепко держало Евангелие и сияющий КРЕСТ, над головкой девочки горел святой нимб, тоже в капельках крови…
Дитя пело - серебристый, нежный голос пронизывал все пространство вокруг неземным звучанием, которого, похоже, никто, кроме Царственных Детей, не слышал…
- Я знаю эту травку, Алеша…, - тихо, со слезами, шепнула Анастасия. – «Богородицыны слезки» называется…
Голос девочки проникал в самую душу детей:
Вышла к озеру по инею,
По росе медвяной, утренней…
Стала озеро выспрашивать,
Оно стало мне рассказывать
Тайну тихую, поддонную
Про Святую Русь крещеную…
- Знаешь ли ты, Алешенька, кто Дитя это малое?...
- Душа моей Родины, Анастасия... Нашей Отчины… А то озеро, видишь, перед ней, - Светлояр. На дне его – затонувший Китеж-град. «Боговидческое озеро русской земли», - называл его Иван Ильин. Град великий и славный, с колокольнями, церквями, град людей, «соблюдших правду Божию» и не отдавших святорусских святынь на поругание… Врагам Отечества – земного и Небесного…
В это мгновение девочка подошла к озеру и босыми стопочками пошла по воде. Водная гладь заискрилась изумрудно-золотым свечением, и по ней поплыли отражения храмов, колоколен, святых крестов. Алеша и Анастасия услышали могучие удары колокола, торжественный подводный гул, льющийся из недр Святой Руси.
Спустя несколько мгновений звон колоколов стал раскатистее, величественнее, как на Пасху…Величавый он – наш Пасхальный русский звон…Над головкой девочки закружил неожиданно появившийся белоснежный лебедь и сбросил ей на ладошку маленький светящийся крестик, который она бережно опустила в воду, сотворив молитву.
…Белый Лебедь-свет воссиял с небес, над главой Дитя закружил крылом, обронил с него - крест серебряный, просиял в ладонь малой Дитятки... И с молитвою крест светильничный – опустился да во глубины вод…
- Алешенька, почему гул колоколов стал звонче? Так хорошо звонят, как у нас, в Феодоровском соборе, правда?
- Еще одна душа русская покаялась, - улыбнулся, перекрестившись, Алеша…
Дитя с любовью посмотрело на Царственных Детей. И вдруг длинная рубашечка девочки заискрилась переливами неземного света и через мгновение - преобразилась в белоснежные ризы, украшенные алыми лепестками дивного Небесного Цветка. Над головой дитя горел святой нимб, источающий победное, пасхальное жизни сияние…
«Мы живем одной обнаженной болью, что нет нашей милой
России, но что она будет; какая – не знаем, только не та
мертвецкая, что сегодня…»
Ночной город был страшен. Из дверей казино, баров, ресторанов гремела музыка, и, казалось, никакая сила в мире не сможет заставить замолчать этот сатанинский шабаш.
- Алеша! Невыносимо! Больше не могу это слышать…Бедные люди русские, не живут, а мучаются. Солнышко, давай молиться…
Цесаревич достал из нагрудного кармана матроски маленькую иконку своего Отца, Святого Мученика Царя Николая, которую всегда носил с собой. И как только перекрестил ею все видимое пространство над городом, страшные рыкающие звуки стали стихать, и Царевна Анастасия услышала шепот…
Детский молитвенный шепот – разноголосый, старательный – который, подобно святому омофору, укрывал улицы, дома, площади, измученных и лишенных образа Божия людей…Чистая детская молитва струилась как кадильный дым и достигала Неба…
- Боженька, миленький, помоги моему папе больше не пить. Он измучил меня и маму…
- Я не знаю, как к Тебе обратиться, но я верю, что Ты есть. Нам с бабушкой часто бывает голодно и некому помочь…У меня нет ни папы, ни мамы…
- Матерь Божия, к нам сегодня в детский дом приходила добрая тетя и сказала, что мы не сироты, и у нас у всех тоже есть мама – Царица Небесная. И хотя Ты на небе, но очень любишь и жалеешь нас. Матерь Божия, можно я буду называть Тебя - МАМОЙ? У меня никогда не было мамы, и я так рад, что Ты взяла меня Своим сыночком. Меня зовут Алеша. Запомни меня, пожалуйста…
- Боженька, почему так много зла на земле?! Я уже устал жить, хотя мне только девять лет… Помоги всем людям стать добрее! Папа порвал сегодня иконочку и сказал, что мы с бабушкой никогда больше не пойдем в Церковь. Господи! Прости моего папочку, он все равно хороший!..
Царевна-Мученица Анастасия внимала слезным просьбам страдающих на земле детей и умоляла за них Царицу Небесную.
- Слышишь, Алешенька?!…Пред нами – один город, страшный, мрачный, злобный, в котором плачут дети за грехи родителей своих. А над ним, Там, на Небесах, к которым они обращают свои молитвы, - их родной Дом. Чистый, как слезы этих детей. Их Там слышат и любят… И такое чувство светлое на душе…
- Это Т А И Н С Т В О молитвы, Анастасия. Среди сорняков и полного забвения Бога возжигаются души, как свечечки, нетленным свечением, светом веры во Христа…Прорастает средь плевел Божия пшеница… Это - сила Русской Правды, Русского Бытия…
В ту ночь многим детям города явился во сне Ангелоподобный Светозарный Отрок в бело-голубой матроске. Он всех благословил иконой, на которой был изображен кроткий Отрок в багряном одеянии, с крестом в правой руке - Святой Мученик Царевич Алексий. Светлый Отрок ушел, а в сердцах детей эхом до рассвета звучали слова: «Сама собой Россия не воспрянет, ей нужен Т Ы…»
Никогда еще этот город не спал так спокойно, никогда он не видел таких дивных снов, как в эту ночь - под сенью небесных риз, творимых горячей молитвой Царских Детей – Светлого Царевича-Отрока в бело-голубой матроске и Царевны-Отроковицы в нежно-белом платье, похожем на утро Воскресного дня…
«Я знаю, там, в городе, ночью воют от ужаса дома…»
«Ожидание России… Трепет ожидания в дыхании белых
птиц, в шелесте знаменных кистей, свисающих с древков.
Ожидание России в зовущем полете вечерней зори, что поет
на все четыре стороны света синий трубач. Оно в каждом
тихом взгляде. Оно во снах, в неслышных молитвах, о кото-
рых знают только белые птицы, что пали, раскинув крылья…»
Парк представлял собой небольшую березовую рощу. Царские Дети очень полюбили это место в городе – нежно-зеленый березовый островок, пронизанный светлыми, радостными лучами. Анастасия присела на нагретую солнцем траву рядом с братом.
Алексий с заботливой нежностью взглянул на сестру, на ее хрупкую фигурку, залитую яркими лучами, и сразу вспомнил Ливадию…Беседки, обвитые плющом, искрящиеся фонтаны, старинные оранжереи, полные цветов…Парадный кабинет Государя на первом этаже…Росписи парадных входов и лестниц…Царевна Анастасия стоит у распахнутого окна, в которое вливается весенний блеск, на подоконнике раскрытая книга и облако сирени в белой вазе… Откуда-то снизу, из парадной залы, доносится голос Царицы. Алеша словно наяву услышал чудный голос дорогой Мамочки: «Мое любимое солнышко, Агунюшка, мне грустно без тебя, я сильно по тебе скучаю…»
Анастасия, приподнявшись, поправила брату воротничок на матроске.
- Алеша, я очень скучаю по Папе…
- И я…Сейчас Он в Чечне…, - серьезно ответил Алексей.
- Как долго мы Его не видели! - Царевна с грустью посмотрела вокруг.
- Государь там необходим, Анастасия. Который год идет страшная, безумная война. Папа сказал, что это - наказание Божие...И Он – Царь, должен быть вместе с народом и не оставит его в испытаниях. Он был и остался Верховным Главнокомандующим наших Русских Войск…Он – рядом со своими воинами, истекающими кровью, и укрепляет их молитвой в минуты испытаний. Он там очень нужен, понимаешь? В О Й Н А… И Мамочка-Царица там, и Царевны Ольга, Татьяна, Мария – сестрами милосердия…
-Понимаю, солнышко. Ой, Алешенька, я недавно у Сергея Бехтеева такие чудные стихи нашла! Ты же знаешь, Папа его очень любит, он так поддерживал нас тогда, в заточении…
И возвратив свою честь и достоинство,
Будет в России, как встарь –
Христолюбивое славное воинство
И его Вождь – Государь…
Помнишь, когда читали в Тобольске и Екатеринбурге «Святую ночь» и «Боже, Царя сохрани», у Папочки в глазах стояли слезы…
Анастасия прилегла на траву, закрыв глаза. И вдруг увидела перед собой – наяву, во сне? – Отца в военной гимнастерке, с Георгиевским Крестом на груди, среди солдат…С кротким взором, полным слез, он шел вдоль окопов и благословлял воинов…
А потом Царская младшая Дочь увидела Державного Отца – на п о л е б р а н и… Идущего с русскими детьми в бой - на злобного врага, попирающего наши Святыни…
Огромное дымящееся поле…Но не цветами усыпано оно, а сотнями тел растерзанных воинов-мальчишек, лежавших крестообразно, раскинув руки… Хрустальные, своей чистотой похожие на детские, голоса ангелов - откуда-то сверху - отпевали страдальцев, и Царевна Анастасия услышала скорбные слова, как бы пролившиеся с небес на убитую горем землю:
-И вновь пришло время Мучеников…Каплет новая жертвенная кровь ко Престолу Царя Царствующих за весь исстрадавшийся Русский народ. Сонмы Новомучеников молятся о Родине – Страдалице, дабы возгорелась на поруганной земле СВЕЧА РУССКОГО ВОСКРЕСЕНИЯ…
Совсем юные…Русские наши дети, ставшие исповедниками - за Веру и Родину…Умученные за то, что они русские христиане…По ним Ангелы пели панихиды, но матери не плакали у их гробов…Ведь русским матерям не отдали их тел…Царь Николай смыкал им очи и отдавал последнее целование вместо отцов…Плакал Царь – Мученик, плакал и восклицал: «Плачьте, Ангелы! Рыдайте, правители временные! – так страдает и стонет Моя Россия…Россия, потерявшая Царя…»
Царевна Анастасия видела, как Государь все шел и шел по полю, устланному телами воинов, останавливаясь подле каждого. Вместе с Ним шла в скорби Дева-Русь, простирая Свой Пречистый омофор над русским полем брани…
Родина, черная монашка,
Читает псалмы по сынам…
Царь-Отец рядом с изголовьем ратника-мученика оставлял икону Державной Божией Матери…Ангел Божий записывал имя святое его – и возлагал сияющие ВЕНЦЫ, бережно опускаемые на поле светлыми юношами в белых ризах…
Царевна разомкнула очи…Они были полны слез…
- Алеша, а ведь Русское Сердце живо…Бьется…Они Т А М умирают за Святую Русь – удел Пресвятой Богородицы…А значит они – за Царицу Небесную сражаются!...За Богородицу, за Матушку, за Пресветлейший Дом…И уподобились за свое послушание в лица Ангелов, поэтому они – христолюбивые воины…
«Пришла Россия. Какая есть. Нищая. С дымкой слез в глазах. Полубезумная. Пришла и сгрудилась возле белых, немых гробов, застланных русскими знаменами(…)
А из-за тяжелых створ алтарных ворот, из тьмы надвигается и на белые гробы, и на огоньки свечей, и на сгрудившуюся толпу – Божия Матерь. Идет. Босая. И ветер рвет Ее темные одежды, и Младенец Иисус озяб…
Ты ли плачешь, Матерь Пречистая, и Твой ли стон отдается далеким и глухим воем зимнего ветра?
Мы снова хороним. Сгрудились все у белых гробов. Больше ничего нет у нас – только они(…) В гробах – С О Л Д А Т Ы Р О С С И И... «Их же имена Ты, Господи, веси», - гудит медлительно и торжественно заупокойное отпевание…»
«Здесь – Россия.
И мы пришли и сгрудились, как потерянное, усталое стадо, вокруг белых гробов. У нас больше нет ничего(…)
Но знаю я, понял вновь у этих белых гробов, что все мы – дети одной матери и что построим мы вновь свой отчий дом, прекрасный и светлый. И тот похоронный звон, что несется с высот златоверхого собора, - да будет он утренним благовестом, подающим бодрую весть, что начались снова – жизнь, свет, день…»
Они заметили ее сразу, как только зашли во внутренний двор Свято-Троицкого собора. Она стояла под небольшим деревянным навесом у домика, где пекли просфоры, и казалась никому не нужной…
Царская хоругвь на высоком древке, в виде Двуглавого Державного орла. Позолота местами осыпалась, крыло отсутствовало, дерево потрескалось. Малой Царской короны над одной из глав орла тоже не было. Церковный сторож, увидев Детей, подошедших к хоругви, объяснил , что она уже год тут стоит, и в дождь, и в снег… А нашли ее заброшенной на чердаке храма, под куполами…
- Она очень старая, ей лет 100, еще из Царской России, видать… Когда-то, при Царе, с ней Крестными Ходами ходили, а теперь что… Державы нет, и хоругвь не нужна…
Цесаревич бережно притронулся к растрескавшемуся от времени древку, прижался щекой к крылу Державного орла…Анастасия провела ладонью по уцелевшей Царской короне:
- Посмотри, Алешенька! Она как живая, словно плачет!... Вот бы Папочка ее увидел, она Его, наверное, помнит… Может, даже встречала Отца, когда Он приезжал в этот город. И шла Крестным Ходом с пением «Боже, Царя Храни»… И ничего уже нет, а хоругвь – есть, странно, да? Наверное, не мы ее, солнышко, нашли, а она – нас… Знаешь, Алеша, она непременно должна быть там, где в ней нуждаются, где ее ждут… Она Государю Т А М – очень нужна…
- А она и так всегда с Ним… И с тобой, и со мной, и со всеми, кто еще ЖИВ – в мертвых днях…
«Когда улетят белые птицы, по долине останутся их птичьи следы(…)
Когда улетят белые птицы, кто станет на почетный караул у каменного
надгробья, где распластал грозные крылья орел, заведя очи в гневной
скорби?...»
«Ночь ты, земля моя, и на всей земле ночь (…)Зверь завыл в ледяных
пустынях твоих, земля моя, и по всему миру воет зверь, оскалив
клинки золотых пломб в ужасе смертной тоски…»
Царские Дети стояли посреди книжного базара.
- Алексий! Скорее уйдем! Я не могу идти дальше… Как только люди держат в руках такие книги? На это даже смотреть нельзя! Это же грех и хула на все то святое и чистое, чем всегда жил и дышал русский человек!..
Прямо напротив Анастасии располагался книжный лоток с яркой вывеской: «Все для ваших детей! Забавная Поттеромагия!» Какая – то женщина, держа за руку мальчика лет шести, с интересом перебирала книги, с глянцевых обложек которых на малыша злобно щерились монстры и вампиры… Анастасия с горькой нежностью посмотрела на ребенка, потом задумчиво перевела взгляд на маму малыша…
- Мамочка! Я не хочу такие книги! Уйдем отсюда! Купи мне русские сказки, былины…
Женщина удивилась просьбе сына, но от прилавка отошла.
Царским Детям невыносимо было видеть все это и они собрались уходить.
- Смотри, Алеша, а той старушки на углу уже нет! Жаль!…Мне так хотелось еще раз увидеть ее! Ты заметил, какая на ней была шаль – почти такая же, как у Мамы! Теплая и уютная. И книги – старые, наши... Как хорошо, что мы взяли у нее этот томик Тэффи…
Царевна Анастасия прижала к груди маленькую книжечку, на потрепанном переплете которой тускло мерцало название: «Воспоминания».
Когда дети вышли к набережной, Анастасия открыла конец книги и стала читать наугад выхваченные фразы: «Чудесное слово – весна. Чудесное слово – родина…Весна – воскресение жизни. Весной вернусь (…)Страшный черный, бесслезный плач. Последний. По всей России, по всей России…Вези!... Дрожит пароход, стелет черный дым. Глазами, широко, до холода в них, раскрытыми, смотрю. И не отойду. Нарушила свой запрет и оглянулась. И вот, как жена Лота, застыла, остолбенела навеки, и веки видеть буду, как тихо-тихо уходит от меня моя земля…»
Цесаревич увидел две березки и скамеечку под ними, почти у самой воды и Дети радостно поспешили туда…
- Почитай мне что-нибудь – из своего дневника, - попросил он сестру.
Анастасия достала из своей мягкой сумочки довольно объемистую тетрадь в нежно-розовом атласном переплете, тисненном крупными бутонами роз. Внутри, помимо записей, было много рисунков и акварелей.
- Что же тебе почитать? Я уже давно в нее ничего не писала. Мамочка огорчится, она всегда говорит: «Анастасия, читая книги, выписывай из них то, что тебе близко, на что отозвалась твоя душа…» И сама всегда так делает…
Царевна стала перелистывать странички.
- Ну, вот, прочту тебе из Ивана Ильина: «Быть русским - значит созерцать Россию в Божьем луче, в ее вечной ткани, ее непреходящей субстанции, и любовью принимать ее, как одну из главных и заветных святынь своей личной жизни. Быть русским - значит верить в Россию так, как верили в нее все русские великие люди, все ее гении и строители. Только на этой вере мы сможем утвердить нашу борьбу за нее и нашу победу… Народ с такими дарами и с такой судьбой, выстрадавший и создавший такое, не может быть покинут Богом в трагический час своей истории. Он в действительности и не покинут Богом, уже в силу одного того, что душа его искони укоренялась и укоренилась в молитвенном созерцании, в искании горнего, в служении высшему смыслу жизни. И если временно омрачилось око его, и если единожды поколебалась его сила, отличающая верное от соблазна, - то страдания очистят его взор…»
-А что-нибудь из стихов? – попросил Алексий.
- Нину Карташеву, Алеша, я тебе недавно читала, чудесные стихи…
Очнись, опомнись! Перед кем ты пал?
И на кого ты Родину оставил?
Рассвет. Час просветления настал.
Молись теперь, чтоб Бог твой меч прославил…
* * *
Таинственны горние тропы,
И всех вас, Господь, спаси.
Пусть кто-то от Общей – Европы,
А я – от Всея Руси!..
* * *
И слов простых и вечных не отринь.
Спасай Отечество – спасешь себя. Аминь.
* * *
Хочешь, я прочту тебе сейчас Николая Боголюбова, тоже современного поэта. Томик его стихов мне Ольга недавно подарила, помнишь? Ведь кажется, и ты, Алеша, что-то выписывал из его книжечки – себе в тетрадь…
Святая Русь – Хоругвь наша победная,
Возлюбленная Родина моя…
* * *
Быть русским! Под новым, невиданным игом,
Не сдаться, не дрогнуть на Крестном пути.
Быть русским, достойным России великой,
Иначе в Небесную Русь не войти…
* * *
И невозможно христианину,
Предавши Родину, спастись…
Ты знаешь, Алешенька, эпиграфом к своему сборнику «Россия, Русь» он взял слова из «Послания Союза Русского народа к русским людям» (1915г.): «Молим вас, Русские люди! Подавайте, пока не поздно, голос земли Русской!»… Хорошо, правда? Очень верные слова!...
Алеша задумчиво смотрел на березку, затем повернулся к сестре. Глаза его были влажны…
-У него есть удивительные строки, они мне просто запали в душу:
И вернувшись в хмурое сегодня
Из святой молитвенной тиши,
Я пойму, что Русь – Слеза Господня,
Вдохновенье любящей души…
Анастасия открыла середину тетрадки…
- Видишь, Алеша! Сколько замечательных стихов и в это время! Как любят нашу Родину, Русь…А это из Виктора Лихоносова, тоже современный писатель. Знаешь, он так по-русски пишет… Вот, послушай, одна, но зато какая строчка: «РУССКОЕ БЫТИЕ никак не может пробиться к нам…» Или: «Русский мир закрыт на замок. Ключи отобраны…» Вот еще: «Хожу по городу, сижу в позе приговоренного больного в кресле, тяжело сплю, хватаюсь за газеты, рву их и выкидываю, гляжу на книги: Костомаров, Ключевский, С.Ф. Платонов, Б. Зайцев, Г. Иванов, И. Шмелев. И беру Ваш том, желая тотчас найти рассказ «Несрочная весна…» Алешенька, это он о рассказе Ивана Бунина… «Раскрываю, а там такое созвучие: « И я был один, совершенно один не только в этом светлом и мертвом храме, но как будто и во всем мире. Кто же мог быть со мною, с одним из уцелевших истинно чудом среди целого сонма погибших, среди такого великого и быстрого крушения Державы Российской, равного которому не знает человеческая история!» Нас еще не убили, не повесили и не сожгли, но все мы, промолчавшие в час раздела имперской земли, - погибшие…»
Еще у меня выписано из Петра Краснова…Я так люблю его книги о русских солдатах, отдавших жизнь за Бога, Царя и Отечество… Помнишь, у него – о пленном солдате, который хранил портрет Отца, Царя-Батюшки в голенище… И все душа его болела – как бы не отобрали портрет, как бы не попал он «в поганые вражеские руки»: «…и наклею я портрет на дерево и пущу его по тихим водам речным и по той реке, что с какой ни есть русской рекою сливается, чтобы причалил он к русским берегам. И там возьмут его. Там-то, я знаю, сберегут…» Смотри, какие чудесные строки из «Венка на могилу»: «Сквозь весь этот мир чувств, страданий и молитвы сиял для них тихий образ Царя-Батюшки. Все для них начиналось и кончалось им. Он был их Отец везде – в деревне, в бою, в ранении, в плену… Ибо все добро, все счастье – все было от Бога и от Батюшки-Царя, и могло только быть в России…»
А это, Алеша, строки из Ивана Савина, белогвардейского поэта. У него при жизни вышла лишь одна книга стихов – «Ладанка», в Югославии:
Да приидет!...Высокие плечи
Преклоняя на белом лугу,
Я походные песни, как свечи,
Перед ликом России зажгу!...
Четыре брата его, Алексей, погибли в боях, сражаясь на стороне Белой Армии, а сам он претерпел и пытки в плену, и голод, и глумления… Вот, послушай, о плене: «И вместе с тем сквозило в этой белой покорности что-то до того неуловимо прекрасное, что горчайшее унижение человеческого достоинства мы принимали как венец. Не мученичества, а скрытой, неясной радости и гордости за дух, которого не оплевать и не унизить… Когда «белогвардейцев» били – а происходило это ежеминутно, – я видел явственно в каждой судороге, в каждой капле крови избиваемого ту беспомощную мощь, ту беззащитную правду, которая электрическим током пронизывала меня каждый раз, когда надо мной поднимался красноармейский кулак или нагайка. Только тогда, в те воистину голгофские года, я почувствовал в себе, осязал и благословил камень твердости и веры, брошенный мне в душу Белой борьбой…»
- Почитай еще Николая Боголюбова…, - попросил Алексий и сел поближе, повторяя за Анастасией полюбившиеся стихи:
Русское небо – в тебе и во мне куполами,
Русское небо – над Русью, распятой врагами,
Русское небо – завет, и призыв, и покров,
Русское небо – зов ангельский колоколов…
* * *
Резные купола, кресты…
О, древняя моя столица!
Спешу успеть до темноты
Твоею мудростью напиться…
Успеть взглянуть в твои глаза,
Теплом молитвы отогреться.
Мне в сердце скатится слеза
От твоего святого сердца…
День клонился к закату…На ослепительно белых стволах берез нежными огоньками заиграл малиновый свет, и по речной глади поплыли, вспыхивая, диковинные розовые птицы, все краски сумеречного неба отражая в воде…
…Появление почти у самого берега Белоснежного Лебедя – Царские Дети не заметили. Глаза у него были удивительные, человеческие – и то ли отсвет воды в них застыл, то ли слезная влага… Эта чудесная сияющая птица появлялась всегда только там, где разделяли ее боль и многолетнюю муку – обнять эту грешную землю большими крылами, защитить ее от всего грязного и непотребного…Убелить ее душу, исцелить ее раны… В этот закатный час ни в одном уголке огромного города никто больше, кроме этих Царственных Детей, не ждал и не звал ее…
Лишь два маленьких, нежных детских сердечка вплетали свою боль и любовь в ткань правды Божией на родной земле…
«Здесь дышит Россия (…) Россия прекрасная, чистая, рыцарская…»
Золотой акварелью расцвечивало раннее солнышко улочки и дома спящего города. По пустынному проспекту тихонько шли двое – Мальчик и Девочка… Мальчик в бело-голубой матроске и Девочка в платье, словно сотканном из нежных утренних лучей, в бисере росинок… Две маленькие фигурки, такие хрупкие, беззащитные, и, вместе с тем, такие хранимые – этим небом, солнцем, самой жизнью, трепещущей и светлой, до краев наполненной в дивный рассветный час веселым птичьим гомоном.
Алеша бережно, высоко в Небо подняв древко, нес Царскую Хоругвь. От нее – такой старенькой и пострадавшей от времени – исходило сияние…
Царевна Анастасия держала перед собой икону своего Отца – Царя-Мученика Николая- это был высокоторжественный день Русской Державы - день Его рождения. Еще там, у Свято-Троицкого храма, от которого Царские Дети начали свое Крестное шествие, Цесаревич заметил, как семь маленьких капелек мира стекли со свитка в левой руке Благословенного Отца. На свитке была молитва Русского Царя: «Несть жертвы, юже Аз не принесох бы во спасение России…»
- Плакать надо, Алеша, родной, по всему, что было…, - сказала Царевна, крепко прижимая образ Царственного Страдальца, Державного Отца русского народа к груди, - плакать словами Ивана Лукаша об исходе Белой Руси: «Мы были одни, и нас было немного в студеной тьме. Вся Россия как будто бы исчезла в метели, онемела, и отзывалась она нам волчьим воем красных, их залпами, одним страшным гулом пустоты…» Но так не может быть всегда, правда, Алеша? Нужно молиться…всем…много и слезно молиться… А еще – делать, обязательно каждому что-нибудь делать для России, Святой Руси…изо дня в день…
Время от времени Царевна Анастасия поднимала икону Святого Царя-Отца высоко над головой и благословляла ею дома, улицы, переулки, всех крепко спящих за пустыми окнами жителей города…
- Я верю, родной мой Царевич, несомненно верую, что если миро войдет в сердце русского человека и в сердца всех этих людей, забывших, что они русские, забывших, чьи они Наследники и какого они Духа, то проснется тогда сердце народное и заплачет оно «по Вере поруганной, по Царе умученном, по Родине загубленной!»…И будут все каяться, и плакать…Как плакала Царская Русь…Как плакал Сергей Бехтеев словами «Православной сказки», всем покаянно напоминая, что все так же идет Царь-батюшка по земле Русской, «все так же детски - кротко и чисто глядят Его добрые, добрые глаза» на любимый народ… Только вот народ, возлюбленный Царем, еще спит, и многие не видят Царских очей и не слышат Царского Зова…
На какое-то мгновение Царственным Детям показалось, что город своей бездушной, каменной громадой стал наступать на них… Его жители по-прежнему крепко спали, но Дети-Ангелы услышали вдруг злобные крики, ругань, визг, звуки агрессивной музыки, смех толпы…Зло рвалось заглушить тихие и кроткие молитвы Царских Детей, наверняка зная, что они могут всколыхнуть, разбудить людей. Ведь нет на земле силы сильнее жертвенной Любви и горячей молитвы! От этих двух молитвенных Царских свечей – Цесаревича-Наследника Алексия и Царевны Анастасии-Воскресения - словно живые светящиеся нити расходились по миру, сокрушая его мертвенность и пустоту. Во все концы Вселенной победоносно растекались мощные потоки Божия Света…Призывая пробудиться от сна, призывая стать сопричастными тому, что совершалось и совершается на Священном Поле Духовной брани…
- Анастасия! Какие торжества были в этом городе в день приезда Батюшки-Царя! Какая радость! Ликование на лицах всех верующих! Все украшено цветами, гирляндами, флагами! Кругом иллюминация! Ведь тогда, в 1915 году, именно по этому проспекту шел Государь… В тот день из жителей города всех возрастов, способных выйти на улицу, не осталось ни одного, кто не вышел бы встречать своего Царя… В витринах магазинов и лавочек выставляли портреты, дома украшали Царскими вензелями, звучала духовая музыка. Царские знамена могущественно взвивались ввысь и осыпали народ снопами золотых лучей, сбегающих с расшитых полотнищ. Тротуары не вмещали верноподданных, желающих поклониться в ноги Помазаннику Божию. Многие держали в руках портреты Державного Государя. Какой был подьем духа! Храмы и обители звонили во все колокола! Святой Царь Николай молился за Свой народ у великих святынь этого города. И все пели «Боже, Царя Храни!»… Многие плакали…Каждый желал увидеть дивные кроткие очи Царя. Для всех это было великое счастье – Высочайшее Посещение…
В какое-то мгновение Цесаревич словно наяву услышал и колокольный звон, и музыку, и несмолкаемое «ура»…А родное русское «ура» - это великая сила!
Г о р о д с п а л.
Наследник ровным, сильным голосом запел:
Боже, Царя храни!
Сильный, державный,
Царствуй во славу,
Во славу нам!
Царствуй на страх врагам,
Царь православный,
Боже, Царя, Царя храни!..
Г о р о д с п а л.
Но с первыми же звуками великой «Молитвы русского народа» - встрепенулась Русь-птица, взметнулась над землей, благословляя сверху двоих Детей, крепко державших древко сияющей Царской Хоругви. Сколько лет она хранила эти звуки, эти нетленные слова! Сколько лет она пела их тихонечко одна, в прикровенных лесах и скитах, оплакивая поруганное Отечество…
- Алеша, ты слышишь? – Анастасия подняла к Небу изумленные, радостные глаза…
Откуда-то сверху, с Небес, на них величественно обрушился многоголосый, торжественный, мощный хор. Он гремел, как набат, он взывал и плакал, как Царь-Колокол. Казалось, вся Русь – и Земная, и Небесная, и нынешняя, и та, что была когда-то – вторила ангельским голосам Царских Страдальцев-Детей:
Перводержавную
Русь православную,
Боже, Царя, Царя храни!
Царство ей стройное,
В силе спокойное,
Все ж недостойное
Прочь отжени…
Царские Дети шли и шли вперед, ясно слыша Зов…К полю, тому огромному, чистому русскому полю, где их, они знали, ждала Русь. Заповедная, сокровенная, единственная Богом данная родина…
Я раздвину время, словно шторы,
Выйду на поля Руси моей,
В древние, бескрайние просторы,
В белый свет ее монастырей…
- Сколько храмов, Алешенька, смотри! Стоят, как большие белые птицы, вот-вот готовые вспорхнуть…И озеро, о котором ты мне рассказывал…
В трепетной лазури неба вспыхнули, дрожа, тысячи свечей – пасхальных, красных – и кроткие Дети увидели, как из вод Светлояра, озера необычайно светлой воды, с «голубиного крыла отсветами», прямо в небеса стали подниматься люди, множество людей. Тысячи Святых Мучеников, Исповедников, Угодников Божиих… И среди них Царевич увидел Святого батюшку Серафима Саровского…
…Навстречу Светлому Отроку-Мученику Царевичу Алексию из храмов бежали дети. Они светились тихой радостью и умилением. В руках они держали цветы и благоуханные ветви. Их было так много, что казалось, всех-всех детей своих собрала здесь Матушка-Русь. Будто сонмы ангелов!...Они несли с собою Небесный Свет и Чистоту…Святая Русь, удел Пресвятой Богородицы, украсила свою землю безценным необоримым сокровищем – детьми, верными Христу и Царю…Среди них Алексий и Анастасия увидели и тех, чьи горячие молитвы слышали тогда, в страждущем ночном городе. В сердце каждого ребенка пульсировал живой алый Пасхальный Огонек Веры…
Некоторые дети радостно вели за руки своих милых родителей и говорили им: «Теперь видите? Нельзя спать, иначе проспите УТРО…Благодарение Богу, что вы нас услышали и проснулись…»
Благоухающая Царская Ветвь – Цесаревич Алексий и Царевна Анастасия – стояли как Ангелы, как два Херувима…Они высоко держали Победоносную Царскую Державную Хоругвь…НИКА!...Окрест – дети Святой Руси… Благословив их и передав им Царскую Хоругвь, Алексий и Анастасия подошли к Сияющей Деве – Святой Матушке-Руси. А дети, встав на коленочки и повернув свои лица к Небесной, Торжествующей Церкви, горящей, как Божий алтарь, с чистой детской верой воззвали:
Боже, спаси Россию!
Боже, спаси Россию –
Молитвами мира нетленного
Царевича Алексия,
Отрока убиенного!...
И тут Святая Великомученица Матушка-Русь, Святой Царственный Отрок-Мученик Алексий и Святая Цесаревна-Мученица Анастасия, обратив свои кроткие взоры к сияющим на куполах Божиих Храмов крестам, тихо опустились на землю… А с Небес, подобно очищающему огненному дождю, в то же мгновение открылся ангельский свиток: «Покайтесь, люди Русские, время бо близ…»
«Светлое воинство, призрак белый, благостно веет уже над Россией.
Нетленные белые розы возрастают на черном Русском Кресте…»
Шелковые травы серебристого ковыля волнами ласкали бегущих по полю детей. Легкий ветерок звенел в ушах как нежный серебряный колокольчик. В ласковом весеннем небе кувыркался, перелетая из одних детских ладоней в другие, маленький резиновый мячик. Звонкий смех, всплески радости…Разгоряченный игрой с детьми, Алеша восторженно прокричал Анастасии:
- Ночь еще, но У Т Р О скоро…
Девочка-Царевна, с нежно-розовым от бега лицом, тепло улыбаясь брату, отвечала:
- Ночь еще, но утро – Б У Д Е Т …
Дети, бегущие за Алешей и Анастасией, подхватили как эхо их слова:
- Ночь еще, но утро будет!...
«Будет, будет, будет…», - отвечали им травы, и небо, и цветы…
…Там, где Небо приникает к земле, не касаясь ее своими босыми стопочками, тихо шла Маленькая Девочка, в белоствольной длинной рубашечке. Она ласково смотрела на детей, а в руке у нее был Божий цвет - колокольчик. Звон его, поначалу едва уловимый, с каждым мгновением становился все звонче, громче, все призывнее…Ближе!
Над полем поднимался Рассвет…
«Но будет день…Ты, земля моя, как заутрие нового царства,
и ты будешь день, моя земля…»
СВЯТАЯ РУСЬ – СТРАСТОТЕРПИЦА К ЗАУТРЕНЕ ЗОВЕТ !
СЛЫШАЩИЕ ДА УСЛЫШАТ…
АМИНЬ!
29 марта – 30 октября 2003 года
©
ПРИМЕЧАНИЯ (к цитатам)
1.Шергин Б. Изящные мастера (Поморские былины и сказания). М.Молодая гвардия.1990. С.411.
2.Бехтеев С. Грядущее (Стихотворения). Санкт-Петербург. 2002.С.316.
3.Шергин Б. Изящные мастера (Поморские былины и сказания). М.Молодая гвардия. 1990. С.341.
4.Карташева Н. Порфира и виссон (Лирика). М.2000. С449.
5.Ильин И. Сочинения в 2-х томах. Т.2. Религиозная философия. М.Медиум.1994. С.80.
6.Автор строк неизвестен.
7.Бехтеев С.Грядущее (Стихотворения). Санкт-Петербург.2002. С.383-384.
8.Клюев Н. Избранное. Санкт-Петербург. Диамант.1998. С.117-118.
9.Карташева Н. Порфира и виссон (Лирика). М.2000. С.120.
10.Бехтеев С. Грядущее (Стихотворения). Санкт-Петербург.2002.С.397.
11.Тэффи. Тонкие письма (Рассказы. Воспоминания). Санкт-Петербург. Азбука-классика. 2003. С.281-282.
12.Карташева Н. Порфира и виссон (Лирика). М.2000. С. 14.
13.Там же. С.20.
14.Там же. С.150.
15.Боголюбов Н. Будь верен до смерти…(Поэзия русского сопротивления). М.1999. С.35.
16.Там же. С.7.
17.Там же. С.16.
18.Боголюбов Н.Россия, Русь…(Стихи). М. 1999. С.3.
19.Лихоносов В. Бесполезные записки // ж-л Дон. Ростов-на-Дону.1999. №1. С.43.
20.Там же. С.39.
21.Лихоносов В. Последние времена //ж-л Дон. Ростов-на-Дону. 1999. №1. С.11.
22.Краснов П. Тихие подвижники (Венок на могилу неизвестного солдата Императорской Российской Армии). М. Страстной бульвар.1992.С.33.
23.Там же. С.56.
24.Савин И. //Крымский альбом. Феодосия – Москва. Коктебель.1998. С. 151.
25.Савин И. Плен. // Там же. С.139.
26.Боголюбов Н. Россия, Русь... (Стихи). М. 1999. С.26.
27.Там же. С.33.
28.Бехтеев С. Грядущее (Стихотворения). Санкт-Петербург. 2002. С. 132.
29.Боголюбов Н. Россия, Русь…(Стихи). М. 1999. С.3.
30.Карташева Н. Порфира и виссон (Лирика). М. 2000. С. 374.
31.Прот. Сергий Гаккель. Мать Мария. С.123.
32.Там же.
В качестве эпиграфов, разделяющих главы сказки, использованы цитаты из книги очерков
Ивана Лукаша «Голое поле. Книга о Галлиполи », а также из его рассказов «У белых гробов» и «Записки поручика Четвергова»
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
